семья Харрисон и их борьба с горем (продолж.)

Прошел еще год, и Эллен позвонила терапевту и сообщила: Макс умер шесть месяцев назад. Она сказала, что не очень понимает, что им нужно, но что-то им нужно обязательно. Встреча была назначена на следующую неделю.

Повесив трубку, терапевт загрустил. Оборвалась молодая жизнь. Семья осталась с зияющей раной в сердце. Расстроенный, он подошел с стереопроигрывателю и нашел среди пластинок "Реквием” Форе* [[[[* Габриель Форе (1845-1924) – французский композитор и пианист.] Музыка лилась и была удивительно светлой и красивой. Он слушал музыку и думал: "Может быть, эта или другая музыка поможет им? Но я даже не знаю, что им нужно... Ведь это то, что сейчас нужно мне. Это для меня”.

На следующей неделе Харрисоны вошли в комнату. Они выглядели совершенно потерянными.

Терапевт: С тех пор, как я узнал, что Макс умер, я все время думал о вас. Поговорите со мной и расскажите, как вы живете.

Эллен (слегка раздраженно): Каждому хочется знать, как я живу. Что я могу сказать? Зачем вы задаете такой вопрос?

Терапевт: Потому что я хочу поговорить с вами и не могу придумать ничего лучшего.

(Эллен одобрительно кивает.)

Элджер: Я думаю, мы в порядке. Что я могу сказать? Мы мало разговариваем друг с другом. Я был так рад, когда Эллен позвонила вам. Я боялся предложить это сам, думал, Эллен это не понравится.

Терапевт: Спасибо, что сказали мне это.

Фрэнк: Да-а, нам не позволяют говорить о Максе. Я больше не могу находиться в доме. Наш дом похож на морг.

Терапевт: Спасибо, что ты сказал мне это, Фрэнк.

Белла: Я бы хотела, чтобы все было как раньше.

Терапевт: Я вижу, как ты хочешь этого, Белла. (Ко всем) А сейчас, я бы хотел, чтобы вы повернулись друг к другу и сказали друг другу то, что сейчас сказали мне. Позвольте мне просто посидеть рядом и послушать вас. Я вступлю в ваш разговор, как только возникнет что-то полезное. Помните, что если кому-то из вас станет трудно и понадобится помощь, просите меня об этом. Сейчас я просто отсяду от вас и стану наблюдать и думать, не могу ли я понять, с чем вы не справляетесь.

(Члены семьи вяло переговариваются между собой минут пятнадцать, часто меняя темы.)

Терапевт: Можно я прерву вас и расскажу, что увидел. Я увидел, как вы могли бы воспользоваться моей помощью. Похоже, вам на самом деле тяжело говорить о чем бы то ни было, никто никому не помогает высказаться до конца. Каждый из вас выглядит погруженным в себя.

Элджер: Да, я чувствую себя именно так: я совершенно один. До сих пор я не осознавал, что тоже оставляю других в одиночестве. Раньше я никогда таким не был.

Эллен: В жизни все меняется.

Элджер (поворачивается к ней): Это правда, но я больше не хочу быть один и не хочу оставлять тебя одну.

Эллен: Я не знаю, как могу быть с тобой после этого...

Элджер: "Этого”... наш сын умер, и я больше не хочу оплакивать его в одиночестве.

(Эллен молча смотрит на своего мужа, у нее мрачное и усталое выражение лица.)

Фрэнк: Я хочу иметь возможность говорить о Максе.

Белла: Я скучаю по Максу.

Терапевт: Я могу представить себе, как тяжело вам всем говорить и общаться друг с другом, потому что от этого ваша печаль становится еще тяжелей. Но правда состоит в том, что вы полны печали и слез. А иногда вам полезно некоторое время погрустить друг с другом, чтобы не погружаться в печаль все время. Как вы думаете, есть в этом смысл? (Все кивают.) Может быть, у кого-то из вас есть свои соображения? (Члены семьи молчат.) Вы хотите, чтобы я высказал какую-нибудь идею?

Белла: Да, скажите нам.

Терапевт: Хорошо, у меня есть одна идея – в день рождения Макса...

Белла: Его день рождения на следующей неделе!

Терапевт: Спасибо, Белла. День рождения Макса – это хороший повод, чтобы побыть вместе и вместе погрустить. Каждый из вас может сказать, как он скучает по Максу, и чтобы он подарил Максу на день рождения, если бы он был здесь. Как вы думаете?

Фрэнк: Мне это нравится.

(Остальные также проявляют интерес к этому.)

Терапевт: Давайте сделаем это сейчас, как будто его день рождения уже сегодня. Вы хотели бы попробовать?

(Долгая пауза. Затем все встают и меняются стульями, не глядя друг на друга и на терапевта. Внезапно молчание прерывается...)

Фрэнк: Я хочу попробовать. С днем рождения, Макс! Ты знаешь, что у тебя сегодня день рождения? Тебе сегодня двадцать. Я знаю, как ты любишь баскетбол, поэтому купил тебе настоящий, профессиональный мяч... Я могу представить себе твое улыбающееся лицо, как ты подпрыгиваешь высоко в воздух, чтобы попасть мячом в корзину. С днем рожд... (он не может выговорить слово). Я так скучаю по тебе.. Я скучаю даже по тому, как ты пихаешь меня, когда мимо проходят твои подружки, а ты валяешь дурака, чтобы привлечь их внимание.

Эллен (вытирая слезы): Это было так мило, так трогательно.

(Все плачут и вытирают слезы.)

Бэлла (у нее детский голос, нежный и невинный): Угадай, что я приготовила тебе на день рождения, большой Макс. Тебе так нравилась Дженни с Беркшир-стрит. Так вот, она собирается прийти к нам и посмотреть телевизор, как в прошлом году, помнишь?

Эллен: Бедный Макс, ты никогда уже больше не влюбишься по-настоящему, и ты никогда не поедешь учиться в Европу. Ты никогда больше не подерешься со своим братом или сестрой. Что я могу тебе дать сегодня, мой бедный, любимый, родной? Может быть, я могу дать тебе обещание, что твоя любимая душа будет жить во мне, в каждом из нас. Я все еще помню, как носила тебя в своей утробе и какой ты был живой там, внутри меня... как будто это было вчера. Я надеюсь, что в этот день рождения твоя душа спокойна... (Элджер подсаживается поближе к жене и бережно берет ее за руку.)

Наступила еще одна пауза, но атмосфера в комнате изменилась. Отчаяние и растерянность сменились нежными чувствами и даже некоторым удовольствием, как будто Макс сел посередине комнаты и соединил всех вместе.

Элджер: А я дарю тебе лыжи, которые ты так хотел, и теперь мы можем кататься вместе. С днем рождения, сынок. Пусть твой дух возвращается к нам каждый день рождения, чтобы мы могли вместе вспоминать тебя каждый год и снова любить тебя. А между днями рождения мы можем отпускать тебя и оставлять в мире и покое... да, в мире и покое. (Он отводит свой взгляд от воображаемого духа и смотрит на терапевта своими нежными и влажными глазами.) Это то, что вы имели в виду?

Терапевт: Да, именно то, это было замечательно. Я желаю вам, чтобы это повторилось на следующей неделе в настоящий день рождения Макса. Я думаю, вам захочется так погрустить вместе, как вы сделали это сегодня.

(Долгое молчаливое согласие, и затем терапевт продолжает.)

Терапевт: Вы отвернулись от Макса, потому что были в смятении и чувствовали опустошенность, поэтому же вы отвернулись и друг от друга. Вы потеряли не только Макса, вы потеряли друг друга, комфорт и теплоту, наполнявшие вашу семью.

Элджер: Да, Макс живет в каждом из нас, и он хотел бы, чтобы мы снова стали семьей, не только в его день рождения.

Терапевт: Именно так. Если вы повернетесь друг к другу и просто посмотрите друг другу в глаза, какие чувства посетят вас? Сможете ли вы поделиться своими чувствами с другими? Пожалуйста, попробуйте посмотреть друг на друга.

Белла: Мама, папа, Фрэнк, я люблю вас.

(Все в унисон отвечают Белле: "Я люблю тебя”, тихо плачут.)

Элджер (тепло глядя на Эллен): Я так соскучился по тебе, Эллен...

Эллен: И я тоже соскучилась по тебе, по Фрэнку и по Белле. (Она раскрывает свои объятия Белле, которая подходит к ней и тоже обнимает ее.)

Элджер (поднимается и подходит к Фрэнку): Я отвергал тебя так долго. Мне было не до тебя, и я отвергал тебя, сын.

Фрэнк (обнимая отца): Все в порядке, папа, я тоже был в плохой форме.

Члены семьи продолжали разговаривать между собой, делиться своими чувствами и плакать вместе. Терапевт сидел в одиночестве. Он понял, что, помогая их скорби, он помог возродить их семейный союз. Он был доволен. Он вспоминал о своих утратах, об умершей жене и о своих победах.

Заключение

В семейной терапии существует много способов работы с горем и утратой. Семья Харрисонов – только один пример той силы, которую придает семье присутствие терапевта, наблюдающего, как семья разделяет общую боль. Как и любая гештальт-терапия, работа с семьей и супружескими парами полагается на феноменологические данные, представленные данной системой. Работа с горем и утратой предполагает несколько методов, с помощью которых присутствие терапевта становится эффективным.

Вы можете присоединиться к той скорби, которую переживает семья, даже не имея опыта таких переживаний, и искать вместе с ними лучший способ самовыражения. Важно не иметь заранее наработанной модели работы с горем, а просто помогать данной семье найти свой собственный путь, который будет соответствовать их потребностям.

Временами вам, может быть, придется соединяться с семьей для совместных усилий, чтобы остановить их импульсивное желание уйти от ситуации.

Вы можете помочь семье найти новую форму и помочь им включиться в системный процесс переживания горя, а не подгонять их к какому-то завершению.

И, наконец, вы можете способствовать семье в создании ритуала или ритуалов, поддерживающих их потребность в скорби и сохранении памяти об ушедшем. Эти ритуалы можно обнаружить в любой культуре, от древних времен до наших дней, они помогают людям избежать блуждания в темноте их утраты и облегчают возвращение к нормальной жизни.

Религиозные ритуалы, дающие людям возможность чтить память ушедшего родственника, являются сильно действующим средством как для семьи, так и для общества в целом. Таким способом и окружающие люди также имеют возможность поддержать людей в период их скорби. Семью посещают друзья и родственники, они приходят на церковную службу в дни памяти, присылают письма с соболезнованиями, а иногда даже помогают устроить поминки.

Работа, которую мы делаем в терапии, не имеет заранее придуманных ритуалов, но она позволяет семье и терапевту создавать ритуал, который будет соответствовать традициям данной семьи. Наша работа принимает во внимание индивидуальные потребности каждого члена семьи, их темперамент и определенные способы сопротивления контакту, касающегося данной утраты. Необходимо также считаться и с тем конкретным периодом жизни, который переживает семья. Так, например, семье Харрисонов нужно было в течение некоторого времени бороться с кризисом самостоятельно, прежде чем они созрели для второй интервенции терапевта.

Ритуал, созданный Харрисонами, объединил их, снова позволил им почувствовать себя семьей, связанной воедино. Он и впредь будет соединять их многие годы. Когда они дарили Максу подарки на день рождения, то выбирали самое любимое и вспоминали какой-нибудь важный штрих в их отношениях с ним. Каждый изобразил или высказал что-то сердечное и трогательное, связанное с его собственным отношением к Максу.

В семье не может существовать "правильного” или "неправильного” траура по ушедшему. Ученые признают некоторые аспекты траура – принятие, ярость и печаль, – но это не более чем теория на фоне настоящих переживаний конкретной семьи. Когда к этому прибавляются реальные обстоятельства их жизни – состав семьи, возраст родителей и детей и т.д., – теория оказывается бесполезной.

Формальный религиозный молебен по умершему предполагает почтение к событию, Богу и данному обществу. Семейный ритуал дает возможность каждому выразить свои личные чувства к потерянному брату, сестре, ребенку или родителю. Такие ритуалы позволяют членам семьи говорить в один голос, даже если они испытывают разные чувства.

А что же происходит с голосом самого терапевта? Он постоянно взывает, напоминает, сообщает, разрешает, успокаивает и свидетельствует. Реже — выражает собственные мысли или делает героические усилия для сольного выступления. Голос терапевта не является первым голосом, он отходит на задний план и уступает место хору голосов семьи.

Тему смерти, возможно, самую болезненную и огромную тайну человеческого существования, мы вставили почти в самый конец книги. Мистики верят в то, что смерть – это только изменение формы, переход в другую реальность. В этой мысли кроется правда: если существует "хорошая форма” для жизни, значит, может быть "хорошая форма” даже для смерти.

Мы начали книгу с поисков "хорошей формы”, как будто это идеальное состояние находилось "где-то вовне”, как будто с помощью волшебства его можно найти, если только искать долго, трудно, подбирая нужные инструменты. Это правда лишь на поверхностном уровне. Но на более глубоком уровне эстетика хорошей формы существует всегда и едва ли нуждается в том, чтобы ее исправлял терапевт. Когда она осознается, ее красота проявляется сама по себе. Мы завершаем нашу дискуссию, размышляя на тему, как осознавание процесса приводит к раскрытию "хорошей формы".